Дембельская тема.

[Turkish]

Для тех кто есть в VK , посмотрите группу дмб , альбом "дом моды мудашкина" , там таких тьма )))))

[Frans]

Мудашкин правый на фото. Так нарастил подворотничок, что шея не гнется.

[Frans]

О профессионалах своего дела, Мастерах с большой буквы.

Spoiler

Show

Михаил Веллер. Бог войны
Учения с треском заваливались.
Начать с того, что полк подняли по тревоге неожиданно, причем в ночь
с субботы на воскресенье. То есть все знали, что в дивизии ожидается
проверка, новый командующий армией намерен провести полковые учения с
боевыми стрельбами, но было достоверно известно, что поднимут соседний
полк, всегда использующийся в подобных случаях: полностью
укомплектованный, выдрессированный, отличный, - показной. Там отменили
увольнения, кое-кому задержали отпуска; к отбою офицеры пришли в казармы с
уложенными чемоданчиками, в артпарке сняли с консервации тягачи, танкисты
прогрели моторы, проверили заправку баков, - все были в напряжении,
наготове, ждали только звонка из штаба, чтоб, перекрывая отличные
нормативы, вытянуться в район сосредоточения и приступить к выполнению
задачи.
А здесь царило спокойствие: благодушно причастились к радостям
субботнего дня, предвкушая, как новый командующий даст прикурить соседям.
И в половине первого ночи грянул гром.
Время было расчетливо выбрано самое неудачное. Дежурный завершил
обход караулов, стянул сапоги, накрылся старой шинелью и заснул, велев
будить себя в шесть. Помощник, лейтенант-двухгодичник из младших научных
сотрудников туманных наук, врубил в пол-громкости транзистор, сел
поустойчивей в креслице перед окошком и раскрыл роман. Дежурный по парку,
немолодой прапорщик, сел за стол с приятелем, другим немолодым
прапорщиком, они разложили закуску и налили по второй. Старослужащие же
солдаты мелкими группами покинули расположение части - выражаясь
разговорным языком, свалили в самоход: в пяти километрах, за озером,
имелось село, а в селе том имелись девушки, с каковыми у них была налажена
прочная солдатская дружба: иные, как водится, обещали жениться, а многим
этого и не требовалось: теплый июль, крепкий самогон, практическое
отсутствие конкурентов в селе и могучий нежный пыл двадцати лет делал их
желанными гостями без всяких обещаний и планов на будущее: жизнь-то свое
требует и берет.
Офицеры, как известно, тоже не монахи, и вдобавок среди них нашлись
любители рыбной ловли. А если ночью вдруг плохо ловится рыба, то нигде не
сказано, что ловля рыбы есть единственное и обязательное занятие на
рыбалке.
Короче, приятно расслабились. Все настраивало личный состав полка на
лад исключительно мирный и лирический: ласковая ночь, блеск звезд,
томительный аромат травокоса, завтрашнее воскресенье, и усиливающее
радость от всех этих благ сознание того, что соседям будет сейчас не до
красот и удовольствий, вздрючат в хвост и в гриву, в мыло и пот.
В ноль часов двадцать девять минут командующий вылез из газика в
полусотне метров от безмолвного КПП с прожектором над закрытыми воротами.
Махнул короткой колонне гасить фары, кинул в зубы сигарету из серебряного
портсигара, усмехнулся свите: "Ну, посмотрим без дураков, что тут у вас
делается. Чего стоят эти разгильдяи". И с безжалостным любопытством
прислушался к тишине за стандартным бетонным забором в резьбе ночных
теней.
Огоньки сигарет приблизились к циферблатам: те, чья служба
затрагивалась проверкой, мрачно представляли себе все возможные тягостные
и даже позорные следствия, которые не замедлят проявиться, другие же, вне
причастности и ответственности, втайне наслаждались отчасти комической
стороной назревающих событий.
И в ноль тридцать сонный лейтенантик, не ожидая худого, снял
телефонную трубку - и слух его разрубил загробный голос, устрашающе
скомандовавший полку боевую тревогу.
Очки спрыгнули с лейтенантикова носа и хрустнули в помутившемся
пространстве. На краткое время он очумел и впал в легкую панику.
Психология военного такова, что в любой момент он может - приучен,
привычен, - ожидать войны, и если тревога неожиданна, то внутри холодеет,
мышцы напрягаются, доведенные до автоматизма команды выскакивают из
перехваченного горла не в том порядке, - короче, застоявшийся от долгого
покоя и рутины человек впадает в мандраж.
Мандраж, понятно, не лучшее состояние, в котором офицер может
поднимать по тревоге полк. Кроме того, он имеет свойство передаваться
окружающим.
Прежде всего лейтенант довольно сильно пихнул обеими руками храпящего
дежурного и сорванно, заикаясь, проорал:
- Товарищ капитан!! Боевая тревога!!!
Сон слетел с капитана мигом и перепутался с явью. Суетясь руками, он
натягивал сапоги, совал под погон портупею и орал в ответ:
- Спокойно! Чего орешь! Вызывай по списку, чего стал столбом!!
Расчухай вот так, вдруг, спросонок, учебная это все-таки тревога, как
обычно, или - на самом деле боевая, и тогда... Нехитрая дезинформация
сработала, утечка сведений из штаба и военкомата капнула предусмотрено, -
психологический расчет нового командующего был абсолютно точен: он получал
товар лицом. Лицо было не ах.
- М-да; необстрелянный солдат - не солдат. И службу понял, а вот если
что...
Капитан перехватил трубку и заполошным отрывистым голосом выкрикивал
в нее, как под артобстрелом. Нервозность запульсировала по жилам полкового
хозяйства: пошел блин комом. Вырубилось дежурное освещение. Под черным
колпаком тьмы р-рухнуло с коек, зашевелилось, зашуршало, зашумело,
зацокало подковками сапог, защелкало примыкаемыми магазинами,
заматерилось, застучало, забегало, залязгало, загрохотало дверьми,
завопило командами. Сложная и продуманная до деталей военная машина
приводилась в действие. И в каждой детали что-то сбоило, что-то не
стыковалось, неполадки цеплялись одна за другую, и вместо предполагаемого
стройного движения через несколько минут прочно образовался невообразимый
хаос. Кто-то наделся глазом на компенсат автомата впередиидущего, и его
вели в санчасть, кто-то приложился головой о лестницу и по нему ссыпался
торопливый взвод, кого-то не могли досчитаться, докричаться, найти; рысили
посыльные лишь усугубляли напряженный разброд; погнали грузовик по
излюбленным местам офицерской рыбалки. Лейтенанты криком слали сержантов
собирать недостающих солдат за пределами части. Сержанты из стариков
отругивались с достоинством, возражая, что ночью по кустам до света лазать
придется, и перепоручали это молодым. Молодые выбегали за забор и
топтались растерянно поблизости, отдыхая. Наличествующий личный состав
топтался на плацу и бил злых лесных комаров, проклиная устроителя этой
гадской затеи.
- Пирл-Харбор, - сказал командующий. - Как писал любимый мною в
детстве Луи Буссенар, на войне много и часто ругаются.
На кухне гремело, в санчасти звенело, в складах НЗ скрипело и
стукало, у реки свистело разбойничьим призывным высвистом... В парке
рыдали в голос: один тягач разобран на профилактику, из второго слито все
горючее, третий простоял на консервации от рождения, по принципу "не тронь
- не сломается", и теперь не заводился никаким каком. Прапорщик успел
выбросить пустую бутылку, но закуска красноречиво валялась под столом в
развернувшемся газет дисбат и все смертные муки, одновременно прикидывая,
во что обойдется мероприятие ему самому.
И среди всего этого бардака и безобразия ровно взрычали ГТСы
противотанковой батареи. Приземистые гусеничные машины с приплюснутыми и
разлапистыми длинноствольными пушками на прицепе подползли к повороту из
аллеи и остановились: ворота уже закупорил застрявший танк, размявший о
бетонный столб полевую кухню, разъяренный повар клялся сжечь соляркой
поганую бандуру и вытравить мышьяком всю танковую роту, экипаж заводил
буксир и отругивал и подавала советы.
Фигура, торчавшая в люке переднего тягача, сказала спокойно,
негромко:
- Рахманов, давай вокруг второго ангара к курилке. - И, прижав к
горлу ларингофоны: - Все за мной.
В противоположном конце парка его головной тягач выдавил пролет
забора, и короткая колонна утянулась в темноту, не обратив на себя ничьего
внимания.
Грузовики с резервистами заблудились на проселочных маршрутах, однако
развертывание приемного пункта запоздало еще больше, задерганные
вещснабженцы швыряли обмундирование тюками, отяжелевшие на гражданке люди
напяливали кому что досталось, приобретая вопиюще нестроевой вид: куцее
торчит, мешковатое висит, вкось давит и вкривь болтается: "Строиться!" -
"Ладно, потом поменяемся..." Партизаны флегматично ждали команд и, следуя
им, тыкались туда, где их вовсе не ждали, потому что посыльные
перехватывались по дороге офицерами и усылались с другими распоряжениями.
Поучительные воспоминания бывалых о давней службе бесили
девятнадцатилетних сержантов: "Р-разговоры в строю!!"
С рассветом задождило, палатки шуршали и хлопали, хлюпало, булькало,
народ промок, подустал, приуныл.
Утряслось все кое-как только к шести утра. Командир полка стал меньше
ростом. Лейтенантов, принявших во взводы пополнение, трясло от
изнеможения. Солдаты безнадежно мечтали поспать и с надеждой - пожрать.
Командующий наблюдал происходящее со покойной брезгливостью дипломата,
обнаружившего в тарелке мокрицу:
- Летчики говорят, что когда господь бог наводил порядок на земле,
авиация была в воздухе. Мало они той земли видели!
Свита с высоты своего безопасного положения осуждающе покачала
головами.
Хмарь слизнуло с прозрачно-лимонного неба, солнце брызнуло сквозь
мокрый лес на заляпанную технику, нечетко-ровный строй касок, лаковые
козырьки начальства: подразделения получили задачи.
На выбитой разъезженной трассе БМП, взревывая и дымя, наматывая на
колеса тонкий слой грязи и взметая из-под нее пылевую завесу, покачиваясь
и кренясь на виражах - одна за другой не укладывались в норматив.
- Почему мало тренируются?
- Согласно учебного расписания... все часы... - Знаю твои часы. В год
раз сдадут норматив - на одной машине - а остальные в парке в смазке
стоят. Так?
- Никак нет.
- Раз не умеют - значит, мало ездят. Мало! Почему?
- Лимиты горючего, товарищ генерал-лейтенант...
- Вот на войне и объяснишь про лимиты. Изыскать! С отличного полка за
мелкие нарушения не взыщу. Какой год служишь?
- Двадцать четвертый.
- Так что, мне тебя службе учить? Не можешь полком командовать?
- Могу, товарищ генерал-лейтенант.
- Н-не вижу! Чему ты своих водителей учишь?
- Всему, что положено, товарищ генерал-лейтенант.
- А им ведь, по сути, одно положено: техникой владеть. Боевой
специальностью. Может не уметь строевой, не знать всякой словесной
премудрости - плевать! но чтоб был водитель! Вези на стрельбище - посмотрю
твою пехоту.
Стрельбище ничем не улучшило настроения командующего. Офицеры
нервирующе выкрикивали команды, стрелки поочередно бежали к огневому
рубежу, падали, передергивали затворы - и в основном мазали. Мухлевать
было невозможно - наблюдать в траншею к мишеням командующий отрядил своего
адъютанта.
- А что они у тебя орут на солдат? - неприязненно спросил он, шагая к
линии огня. - Стрельба требует спокойствия. И вообще - что за манера
дергать людей?
Взял у очередного неудачливого снайпера автомат:
- Сколько служишь, гвардеец?
- Год и восемь месяцев, товарищ генерал-лейтенант.
- А сколько раз стрелял?
- Три.
- Вот так вот...
Мрачно - командиру:
- Это - стрелок? Чем он врага поразит - знанием устава и надраенной
бляхой? Патроны изыскать!! Стрельбе учить! В прицеливании тренироваться
ежедневно!
- Есть!
- Если стрелок не умеет стрелять, все остальное ничего не стоит. Ты
его гоняешь, муштруешь, мучишь, а потом он промажет - и вся судьба.
Ходячая мишень, пушечное мясо, пешка! Моду завели: кое-как умеет стрелять
один человек на отделение, так его титулуют аж снайпером!
Солдат тянулся, опустив глаза в неловкости, что присутствует при
разносе своему начальству.
- Смотри сюда. - Командующий отпустил на полную длину ремень
автомата, захлестнул его под рожок и накинул на левое плечо, упершись
левой ладонью сбоку в накладку. - Видишь? Стоит мертво, как в станке. -
Протянул руку назад, не глядя: - Дай-ка десяток патрончиков. - Лег,
скомандовал: - Позвони там пулемет поставить.
Вдали встали три низких зеленых щита, сливаясь с травой. Треснули
слитно три короткие очереди - силуэты исчезли.
- Вот так, - в один прием. Ничего трудного, только целься. - Протянул
автомат владельцу и тяжелым ровным шагом пошел обратно.
- Время обедать, товарищ генерал-лейтенант, - деловито-несмело
доложил командир полка, надеясь, что хороший обед, как водится, смягчит
настроение человека.
- Хорошее дело, - отозвался командующий и направился к своему газику.
- Вези на танкодром, там и пообедаем.
Полковник изменился в лице.
С обедом на танкодроме случилась заминка - пищу еще не подвезли.
Полковник отдал тихий приказ незаметному капитану.
- Если узнаю, что обед забрали у других - накажу, - ровно и
доброжелательно бросил командующий. Полковник насильственно улыбнулся, как
веселой шутке. Командующий демонстративно сдвинул обшлаг над часами.
Когда из "хозяйки" (ГАЗ-66) сняли термоса и контейнер с мисками, он
взял миску, перевернул на траву и ухватил пятерней за бока. Сжал,
приподнял, - жирноватая на ощупь миска выскользнула из пальцев.
- Перемыть, да некогда, - прокомментировал он. - Дежурному по кухне
передайте пять нарядов от меня лично. Завстоловой - трое суток гауптвахты.
Мыть с горчицей! - или ее вам тоже не хватает?
Ефрейтор в белой куртке и колпаке, торопливо отвернувшись, протер
миску полотенцем, черпанул гущи со дна, снял жирка сверху - протянул с
улыбкой.
- В Жукова играет, - зло прошептал полковник командиру танковой роты.
- Солдатский демократ... Ну с-смотри, если твои подведут!
Командующий сел за раскладной столик в тени штабной машины, задумчиво
помешал ложкой и велел адъютанту:
- Неси-ка за мной.
Подошел к ближнему танку - выше низкорослого экипажа на голову,
похожий на огрузневшего правофлангового офицерской парадной коробки:
- А ну, гвардеец, поменяйся со своим генералом мисками.
Адъютант аккуратно опустил генеральский суп на горячую пыльную броню,
а солдатский доставил обратно.
Командующий скрупулезно исследовал содержимое миски; хлебнул,
пожевал, почмокал.
- Кому как, а мне изжога обеспечена. Огурчики соленые с гнильцой.
Картошечка подмерзла. Так, а где же мясо? Ага - вот это мясо? - выловил
кусочек жилы размером с сигарету. - А потом солдатики гастрит наживают,
под язву желудка в госпиталя косят? Мясцо-то куда идет? Поворовываем
понемножку? Кабанчиков откармливаем? Для штабного магазина? Начпроду -
предупреждение о неполном служебном соответствии. Завстоловой - еще трое
суток. Зампотыла...
К пяти часам полк был разгромлен и деморализован вдребезги, как с
этим не справился бы даже налет вражеской авиации.
Командующий с выражением всемирной разочарованности стоял пред свитой
на артиллерийском НП и наблюдал результаты работы гаубичников, пощелкивая
секундомером. Потный майор с пушками на петлицах выкрикивал телефонисту
команды, и десяток-другой секунд спустя высоко над головой чугунно
шелестели и погромыхивали, как железнодорожные составы, летящие из-за
леска с огневой позиции снаряды. Разрывы неукоснительно разбрасывались
вдали от целей, заранее рискованный шаг: мигнул телефонисту, и, переходя к
стрельбе на поражение, огневики заложили дымовые снаряды. Бурый туман
окутал район цели.
- Стой! - торжествующе объявил майор. - Записать: цель задымлена!
- "Факир был пьян, и фокус не удался". Зачем же ты ее задымил? -
поинтересовался командующий. - Или, как говорят в артиллерии, без "твою
мать" и снаряд не туда летит? Или, раз противника уже не видно, так и нет
его? Ты страусом не служил?
Ушлый майор огреб предупреждение о неполном служебном соответствии и,
одеревенев лицом и фигурой, удвинулся с глаз долой.
Некогда командующий волею судеб окончил не общевойсковое, а
артиллерийское училище (подобно другому, более знаменитому полководцу за
двести лет до него), и артиллерия оставалась его первой любовью и
слабостью.
Чем дальше, тем гуще уснащалась его речь энергическими выражениями.
Когда внизу на полигоне споткнулся впопыхах гранатометчик, зарыв в песок
свою трубу и кувыркнув с ног второго номера, он сплюнул, махнул рукой и
отвернулся.
- Полк небоеспособен, - угрюмо резюмировал. - Офицеры подают солдатам
пример жульничества и очковтирательства. Подушки в казарме ровняются по
нитке, трава красится зеленой краской, а солдаты берут социалистические
обязательства: вот результат. А гранаты бросать боятся - страшно! В парке
занятия как? выстроит взвод на солнцепеке и талдычит. А солдат преет и
терпит: скорей бы кончилось. Да выведи их в лес, посади в тени, дай
расстегнуть до полусмерти, но чтоб он понимал: для дела, со смыслом! - Он
достал портсигар, прикусил сигарету. - Служить не хотят - а почему? много
бессмыслицы и унижений, мало воли. И считает дни до приказа. Оттого и
дедовщина, что снизу вверх показуха, а сверху вниз хамство: у кого на
звездочку больше, тот другому и тычет... товарищи офицеры... Сам грешен.
Ему как себя уважать, чем в себе гордиться? вот и ищет того, над кем
главным будет... А взводным удобно: старики отвечают за порядок! А
комиссии смотрят бумажки и наглядную агитацию. Черт его знает, неужели и
войны ничему не учат? Мы ведь с вами профессионалы, а не чиновники...
Людей и технику в гарнизон. Ну, поехали к тебе - раздавать всем сестрам по
серьгам.
Но, хотя все уже приблизились к машинам, чтобы ехать, на полигоне,
очевидно по инерции, еще что-то происходило. Потому что из дырявого
лесочка вдруг вылетела куцая батарейная колонна, расходясь веером,
резервный тягач отстал и ткнулся за куст, шесть остальных развернулись с
ходу, из них разом, как чертики их шкатулок, выскочили расчеты, отцепили и
развели станины, слетели чехлы, кувалды звякнули по сошникам, вгоняя в
землю длинные стойки... Фигурка за боевой линией взмахнула флажком, и
пушки ударили четким залпом - километровые дорожки пыли взметнулись от
стволов и протянулись к зеленым щитам - снаряды шли по низкой траектории
все это менее минуты.
Командующий поднял бровь вопросительно.
Батарея дала два залпа, мигом снялась на подлетевшие тягачи и
переместилась метров на пятьсот влево, на позицию с передвижным щитом.
- Кто это упражняется? - спросил командующий, показывая, что удивлен
тем, что в столь завалящем полку кто-то что-то умеет, и то по
недоразумению, надо полагать.
- Командир противотанковой батареи капитан Степченков! - с особенной
четкостью доложил командир полка.
- А что без приказа? Задобрить меня хотите?
- Никак нет! - рубил полковник.
Командующий неохотно протянул руку, в которую адъютант вложил
бинокль. Внизу на мятой равнине орудия уже были приведены "к бою". Щит
полз вдоль линии. Гулко стукнуло первое орудие, высоко подпрыгнув на
колесах и на миг зависнув в пылевом шатре, словно подавилось проглоченным
в отказе стволом. В бинокль отчетливо просматривалось, как белые щепки
брызнули за щитом от образовавшейся дырки.
- Хм, - сказал командующий утомленно.
Еще пять хлопнули поочередно, и пять раз споткнулся пятнистый
прямоугольник в своем движении.
- Хм, - повторил командующий.
Щит пополз назад. Одновременно скакнули три пушечки, три нити легкого
праха слились в цель, щит резко дернулся в размахах, помедлил, последовал
дальше. Врезали залпом три другие.
- Неужто умеет? - с напускным презрением спросил командующий.
- Умеет, - подтвердил полковник.
Батарея дудухнула единым громом, оседающая муть клубилась над
огневой: щит расщепился иззубренно, улетела вкось кувыркающаяся доска.
Командующий оперся о крыло машины и сдвинул фуражку..
- Дай-ка сюда этого комбата, - приказал он.
Газик сорвался с места и рискованно полез прямо вниз с холма. Все
наблюдали, как он катит по полю к батарее, останавливается...
Через пяток минут, газуя и рыча, он выскочил наверх, открылась
дверца, и взорам ожидающих явилось воронье пугало.
Тощая кривая фигура, путая шаг, с издевательской нелепостью
промаршировала к командующему, и растреснутый тенорок доложил:
- Товарищ генерал-лейтенант! Командир противотанковой батареи... ...
... полка капитан Степченков по вашему приказанию прибыл! - Он лихо
опустил от козырька руку, из-под топорщащегося хэбэ выпал грязный носовой
платок.
- О господи, - сказал командующий. - Один есть офицер у тебя в полку,
так и того вблизи показывать никому нельзя.
По свите дунуло смешком. Ко всему вдобавок, на вишневом шнобеле
комбата отблескивали невероятные очки - толстые, с какими-то составными
стеклами, подобающие, наверное, профессору филологии в читальном зале,
испортившему зрение в архивных изысканиях.
"Пятнадцать суток ареста за внешний вид!.."
Командующий посуровел и выпрямился.
- Спасибо за отличную стрельбу, капитан! - отчеканил он, взяв под
козырек.
- Служу Советскому Союзу, - недобрым, вяловатым, некомандным голосом
ответил странный капитан. Выглядел он лет на сорок, наверное.
- Где так стрелять научился?
- В поле, - свободно ответил капитан, и даже наметил пожатие плеч.
Генеральская свита слегка нахмурилась, как бы показывая, что осуждает
такую вольность, что с командующим армией таким тоном говорить не след.
- А солдат где учил? - улыбнулся командующий.
Капитан хрустнул камешком под сапогом.
- Там же, - отозвался с оттенком утомленного удивления. - В классе...
в парке... Дело нехитрое, долго ли.
- А по тревоге сколько поднимались?
- С нормативом на "отлично", - ответил капитан так, как отвечают на
надоедливый вопрос что-то само собой разумеющееся.
Командующий обернулся к наблюдателям:
- Врет?
- Он не врет, - проговорил комполка.
- Противотанковая батарея вышла сразу, - подтвердил коротенький
подполковник из свитских.
- Ты же докладывал, там с ходу в воротах пробка встала?
- Они забор повалили и вышли.
- Вот как, - сказал командующий неопределенно.
Степченков стоял перед ним по стойке, никак не соответствующий ни
"смирно", ни "вольно", и шевелил пальцами. На носу его повисла капля, он
поднял платок с земли и высморкался.
- Из каких вообще систем стрелял? - спросил командующий, потому что
по обстановке, по настроению надо было еще что-то спросить.
- Из всех.
- Как? Что значит - "из всех"?
- Из всех систем наземной ствольной артиллерии, - скучновато уточнил
тот.
- Из И-тридцатых?
- Из М-тридцатых.
- Из ЗИСов?
- Из ЗИСов.
- Из Д-тридцатых?
- Из Д-тридцатых.
- Из Т-пятнадцатых?
- Из Т-двадцатых тоже.
- Из самоваров?
- И из "гвоздик" тоже...
- И как? - начал веселеть командующий от необычности случая.
- Точно так же, - с неуставной флегматичностью ответил Степченков.
- Что значит "так же"?!
- Как вы сейчас видели.
Командующий секунду помолчал; нахмурился.
- Подполковник! Отвези-ка этого хвастуна на закрытую к гаубичникам, и
пусть выстрелит... пятую задачу. Цель укажу сам. А то уж больно... -
подыскал правильное слово, - выеживается. Проверим!
- Есть, - безучастно ответил Степченков, с полурасслабленной у
козырька рукой повернулся и, спотыкливо гребя ногами, последовал за
сопровождающим.
Командующий сдвинул линейки прибора управления огнем и произвел
расчеты сам.
По полевой связи комариный голос доложил: "Капитан Степченков на
огневую позицию прибыл".
- Прибыл? - недобро переспросил командующий и перевел взгляд на
местность. - Цель номер четыре: дот и пехота укрытая в окопе. Полная
подготовка данных. Даю метеосредний: 200-752-08007-23, 400-747-08008-21...
Пошло время! - надавил секундомер. Дышал в нагретую телефонную трубку,
ожидая.
Буквально через двадцать секунд он услышал, как телефонист репетирует
команды, подаваемые Степченковым на дальней огневой:
- Стрелять первому взводу! По доту! Взрыватель фугасный! Заряд
второй! Прицел сто тридцать два! Уровень тридцать ноль! Основное
направление правее пять ноль! Первое! Огонь!
Шелестяще прогромыхал в небесах снаряд и выбросил неяркий
серо-прозрачный фонтан почти рядом, казалось, с бетонным колпачком среди
черно-зеленых прогалин.
- Однако, - отреагировал командующий и скосился в свои записи. -
Перелет право двести!
- Прицел сто тридцать! Угломер меньше ноль ноль один! Огонь!
Встал и опал земляной столб перед целью.
- Недолет лево сто, - недоверчиво корректировал командующий.
- Прицел сто тридцать один... Батарее, пять снарядов, беглый...
Командующий убедился, как первая батарейная очередь накрыла цель на
поражение, и только тогда скомандовал: "Стой..."
Комполка расправился гордо.
- Хулиганит, - приговорил командующий. - Вместо широкой вилки - мизер
ловит. Это еще не факт. Могло и не повезти.
- Он умеет, - весомо заступился комполка. - Он не ошибается. -
Благодаря этому артиллеристу комполка сейчас чувствовал себя в чем-то даже
более правым, чем генерал: как бы он защищал безупречного человека, а
защищать другого всегда легче, чем себя, к, кроме того, безупречность
защищаемого как бы распространяется на благородного защитника, причастного
к успехам своего офицера и руководимого полковым патриотизмом.
- А вот перебрось-ка его на третью огневую, пусть выстрелит из ста
тридцати миллиметров. Поглядим. - И добавил ворчливо: - Километров
пятнадцать - это тебе не в щит перед носом тыкать.
Придирчиво выискал цель на пределе дальности:
- Репер номер четыре! Сокращенная подготовка данных.
Фугас пробуравил вечерний воздух через те же двадцать секунд.
- У него там что, компьютер в голове? - выразился командующий. -
Что-то быстровато опять...
Командующий, по привычке старых артиллеристов, смотрел поверх
дальномера, чтобы засечь разрыв, если он ляжет вне ограниченного обзора
оптики, - как, вероятнее всего, и должно было быть.
Рвануло с отклонением в одно малое деление, метров триста переноса.
Широкая вилка. На такой дистанции с первого пристрелочного - это
практически невозможно. Не верите в случайность - назовите чудом...
- Там что, все прицелы посчитаны заранее, так?
- А он? - указал тот на майора. И майор готовно изобразил лицом: да,
он ведь стрелял плохо, значит - все честно, не мухлевали; да и куда, мол,
нам, нерадивым, такую работу проделывать.
Возникший состязательный дух ввел командующего в азарт: приятно
поставить в тупик достойного противника, погонять настоящего специалиста,
утыкая его в предел возможностей: все равно уже предъявлен высший класс.
- Степченкова на провод. Капитан, слушай приказ. Занять огневую
позицию за рощей Зеленая, между оврагом и отметкой двадцать ноль. Понял?
Доложишь по прибытии.
- Вот так, хитрецы, - удовлетворенно сказал он полковым офицерам,
понимая их скрытую гордость и даже подначку. - Сам укажу огневую и сам
поставлю цель. Выясним, что можете, а что симулируете... научились,
понимаешь, ухари... так вашу... Соседи-то, поди, все еще боятся водку
выпить, которую на учения припасли, а? Знаю, сам такой был: зимой в поле
минус тридцать, руки к металлу прилипают, я своему взводу по сто, сам
двести - и жарко...
И все засмеялись, разряжая обстановку, тягостность неладного дня
как-то приуменьшилась, сгладилась.
Первый снаряд Степченкова ссек серпом осколков одинокую сосну,
которая была ему задана в качестве цели.
- Ну сука, - восхищенно сказал командующий. - Во огневичок милостью
божией. Так, - он вскинул часы, сощурился на догорающее в озере солнце. -
Разбор здесь. Старших офицеров - ко мне. Остальным - свободны.
Теперь, когда Степченков выкарабкался из газика, атмосфера приема
поощряла дружелюбием. Командующий жестом оборвал доклад и помедлил. По
настроению хотелось ему чуть растрогаться, открыться грубовато-строгим, но
душевным и справедливым отцом-командиром, благодарным отличному офицеру за
примерную службу... Был миг уместности обнять Степченкова, но некоторая
театральная проникновенность сцены диссонировала с его карикатурной
фигурой и несуразным очкастым лицом, и командующий ограничился:
- Спасибо за службу, товарищ капитан. Спасибо тебе, дорогой, - и
двумя руками стиснул и тряхнул ему кисть.
Степченков неловко стоял и переминался. Образовалась пауза.
- А почему ты прицел дал на два деления больше, чем выходит по
подготовке? - командующий отнес от глаз листок. - И что это за установка
"полделения"? Почему поправки?
- По интуиции, - вздохнул Степченков.
- Что значит - по интуиции?
- Вечер... - скупо обронил тот.
- Не понял. То есть?
- Температура воздуха ниже, плотность и влажность выше, и ветер
вечером всегда стихает... Вечером метеосредний через пятнадцать минут уже
неточен, это учесть надо.
- Та-ак.
- Перепад пяток метров учесть надо: стоишь ведь не точно на отметке
по карте. Степень изношенности ствола...
- Да не проще ли сразу при пристрелке...
- А зачем, если заранее ясно.
- Откуда же ясно? Сколько на них давать?
- Практика. Потом, снаряды были с тремя плюсами, а три - почти всегда
два с половиной.
- С чего ты взял?
- А я их часто взвешивал, чтобы уяснить.
- Снаряды взвешивал?! На чем?
- На медицинских весах.
- Ну-ну, - сказал командующий. - Нарвался я на аса! Учитесь, товарищи
офицеры - что такое профессионал; что такое любовь к своему делу. Что ж ты
в капитанах-то застрял, Степченков? ЧП были?
- Образование среднее, товарищ генерал-лейтенант. Кончал еще не
высшее училище.
- А почему в академию не поступал?
- Поступал.
- Ну и что?
- Не поступил.
- Почему? Уж ты-то? Строевую не сдал, что ли? - пошутил он.
Окружающие готовно - незло - подсмеялись.
- По зрению, - неохотно скрипнул Степченков.
- А сколько у тебя?
- Минус семь с половиной.
- Ско-олько?! Да-а... - протянул командующий. - Как же тебя проверки
не комиссовали?
Степченков развел локтями - эдакий дрыг обрубками крыльев.
- Он таблицу наизусть выучил, - подал голос майор.
- А? Та-ак... А если выучил, что ж не можешь в академию ткнуться?
- Поздно..
- Сколько тебе?
- Тридцать девять.
- Мд-а. Ну, а раньше, когда поступал?
- Не догадался.
- А когда догадался и возраст позволял?
- Больше не направляли.
- Ясно! - сказал командующий. - Направлять не направляли, но в полку
держали - для результативности, и на всякий случай, чтоб был хоть один
артиллерист, так? - Перевел тяжелый взгляд на командира полка.
Командир полка вытянулся. Степченко пожал плечами.
- Короче, - спросил командующий, - начальником штаба в отдельный
артполк хочешь?
Установилась космическая тишина. Сейчас на глазах у всех происходил
один из тех редчайших случаев, которые затем перелагаются в легенду и
передаются поколениями офицеров всех округов: как командующий вознес
личной властью судьбу неудачливого офицера, посадив капитана сразу на
подполковничью должность, так ему понравилась стрельба того.
- Спасибо, не хочу, - ответил Степченков.
В толпе произошло легкое гудение. Комполка спокойно кивнул головой.
Командующий склонил голову чуть набок, как озадаченный победоносный петух.
- А почему это еще? - осведомился он.
- Я артиллерист, - сказал Степченков.
- А я тебя не кухню предлагаю.
- Моя профессия - стрелять, - сказал Степченков.
- Но не могу же я поставить тебя на дивизион! - сказал командующий. -
Я вообще гнать тебя должен, узнав официально о твоих очках, ты понял?
- Понял, - сказал Степченков равнодушно.
- И что?
- А все равно еще год-другой - и в запас.
- Хоть бы майора тебе дать, что ли, - раздумчиво сказал командующий.
- Послужил бы еще пяток лет...
- Если можно... - и тут впервые голос Степченкова потерял равнодушную
ровность, он посмотрел на генерала сквозь свои неуклюжие очки с надеждой и
даже, пожалуй, с мольбой.
- М-да, - крякнул командующий. И проницательно спросил: - Пьешь?
Степченков пожал плечами.
- Редко, товарищ генерал-лейтенант, - заступился комполка.
- Ясно, - сказал командующий. - Благодарность в приказе получишь. А
это - на память, от меня. Сейчас это, конечно, не модно, но, что
называется, чем могу, - он отстегнул с запястья часы и вложил Степченкову
в руку. - Хочешь - носи, хочешь - пропей, дело твое.
Он вздохнул и направился к натянутому тенту, под которым вокруг стола
с картой ждали старшие офицеры.
...Через час Степченков стоял в гарнизонном кафе-стекляшке, именуемом
здесь в просторечии "прапорщик". Фуражка его с трудом удерживалась на
затылке, очки сползли, китель был расстегнут, открыв серый заштопанный
свитерок. Перед ним на заляпанной мраморной крышке отекали две кружки с
пивом, и между - пивная же кружка с красным. Водочная бутылка каталась под
столом, старушка-судомойка подняла ее и, шаркая, унесла.
- Ссуки, - полукричал-полуплакал Степченков, качаясь на нетвердых
ногах и хватаясь за крышку столика. - Блляди! Ггады! П-портачи поганые! Я
артиллерист, я! Я артиллерист милостью божьей!.. Артиллерия - бог войны...
что вы понимаете! Что вы можете, долбоклюи! Да я вам снаряд в
баскетбольное кольцо за десять километров продену, с кем спорить, ну? Мной
командовать... да я вас всех утру, дошло бы до дела!..
Он отхлебнул вермута, запил пивом, ткнул в губы мокрой сигаретой и
выронил ее. Сержант из его батареи, следящий от двери, бережно вложил ему
в рот зажженную сигарету и обнял за плечи.
- Пойдемте, товарищ капитан. Вам уже пора, я помогу, идемте.
- Ты не видел... мне командующий армией сегодня руку жал... одному! Я
один из всех стрелять умею! И вас, салаг, щенков, учу!
- Я знаю, товарищ капитан.
- Что ты знаешь, сопля, пацан! Знаешь! Я в Египет просился - не
отправили! Во Вьетнам - не отправили! В Анголу - не отправили! Суки, гады,
бляди! В Афган - не отправили! Говно отправляют, а я, срок уже отслужил,
все, - сижу здесь! Да я снаряд... душу твою... я его в воздухе чувствую...
я его как руками на место кладу... и меня, мариновать!.. да я вообще
ослепну, и все равно стрелять буду... я артиллерист (слеза выкатилась), я
ас, первый, понял?..
- Пойдемте, товарищ капитан, - уговаривал мальчишка-сержант. - Поздно
уже, закрывают, вам домой надо, идемте.

[Turkish]

Совестно ...

[Станиславский]

Да чо там Веллер.

У меня две такие истории есть, никакой Веллер близко не валялся. При том все натурально, без подмесу и вранья. Ну, чуть чуть если, так это и не грех.

А первая началась весьма буднично. Пошли мы в патруль. Ну, дело обыденное, никаких таких особых эмоций оно бы и не вызывало, если бы Серега Барков, человек необыкновенной силы и необыкновенной же отвязанности, не вздумал сходить к своей невесте.
Пошли, говорит, посидим, оттянемся, водки выпьем. Мамаша невестина картошки нажарит, мясца там, еще чего бог пошлет. Ну, расслабимся, штоли.
Забыл сказать.
Патрулем командовал лейтенант недавно из училища, на самоуправление еще не сдал, но распиздяй с большой буквы Р. Тоже куда-то свербило ему умотать. Спросил только или есть где отсидеться и условился о времени и месте встречи.
А все дело происходило в славном городе Полярном Мурманской области, где стояли тогда в заводе на плановом ремонте.
Ну, лейтенант отвалил, а мы пошли. Славно посидели, бутылку уговорили, побазарили... Хорошо время провели. Пора подтягивацца к месту встречи, которое, как известно, изменить нельзя.
Встреча состоялась.
Все были в хорошем настроении, шутили так ненавязчиво по пути в комендатуру, где надо было сдать повязки да и отвалить помолясь восвояси.
Да не тут-то было. Надо же было тому случиться, что в это самое время сподобился навестить славный город Полярный некто Сергей Георгиевич Горшков. Он тогда еще сполнял должность командующего ВМФ.
И вот, стопорят нас на подходе высокие чины, оглядывают так и говорят. Ну, подойдут. Этих, с усами, к дверям поставим а лейтенант типа при них.
И ставят. к дверям местной ресторации, где они тогда поляну для главкома накрывали. А мы с Серегой должны были типа таких швейцаров бравых изображать.
Ну и вот, стоим мы оба два пьяных, рядом лейтенант весьма тоже нетрезвый околачивается и пытается объяснить про то, как он будет купаться в Средиземном море в одной воде с Софией Лорен. Правда он чутка подзабыл, что сам-то он будет этой водой в лучшем случае из душа обливаться.

Чем кончилось? Врать не буду. Ничем не кончилось. Не пришел Сергей Георгиевич.
Зато нам пожрать дали от пуза.
Но вот ведь суки, не налили, хотя стол ломился от бутылок.

Такая история.

[Frans]

Дак нормалды, у невесты выпил, у адмирала закусил.

[Frans]

Настоящие боевые пидарасы

phpBB [video]

[Frans]

..

[андрей24]

Ты точни его, он будет остёр...

phpBB [video]

[Frans]

Сегодня годовщина вывода войск из ДРА. Помянем павших....

[Frans]

Всех кто служил в СА и ВМФ с праздником!

phpBB [video]